Рыжий рыцарь - Страница 114

114

– Милый Нэд, этот пирог я испек исключительно для вас!

– Что же, леди Илону вы не будете угощать?

– Буду, – с чувством согласился Валера, – ее попробуй не угости… Душечка, ну зачем тебе такой большой кусок, от мучного толстеют!

– Ум… ням… это во Франции толстеют… ням… у нас в России – нет! У нас только здоровеют на глазах, и румянец во всю щеку. Ум…н… уф!

– Вот что с ней делать, а? Нэд, возьмите еще… пока есть. – Сам Люстрицкий ограничился несладким чаем, непрозрачно намекнув, что он на диете.

Рыжий рыцарь и не предполагал, что такое эта «диета», и счел ее одним из симптомов Валеркиной болезни. А болезнь явно обострялась. Почему-то именно сегодня боевой друг начал навязчивый штурм твердыни – сердца Нэда. Он был одет с иголочки, надушен и наманикюрен, с тонким чувством меры использовал макияж и бижутерию, тайно делал своей соседке знаки, чтобы она на время удалилась. Илона сначала старалась демонстративно ничего не замечать, отшучиваться и улыбаться, а потом всерьез обиделась. Скандал устраивать не стала, но поднялась из-за стола, заявив, что срочно должна сходить в магазин за лавровым листом. Нэд опять ничего не понял, поэтому лично для него пришлось бегло описать, какой это полезный продукт, как быстро он расходуется, потому что метут его со страшной силой. Рыжий рыцарь тут же полез набиваться в сопровождающие, но Илона мрачно отказала. Поглядела на Люстрицкого «сквозь зубы», пламенно пожелала удачи, плюнула и удалилась. Крестоносец со вздохом посмотрел ей вслед через окно и позволил увести себя в залу на диван для серьезного, мужского разговора.

– Милый Нэд, мне кажется, настало время поговорить начистоту. Дальше так продолжаться не может. Мы не первый день знакомы, много пережили вместе, нас многое связывает, мы можем быть откровенны друг с другом?

– О чем вы? – смутился сэр Гамильтон.

– Именно об этом, – торжественно начал Валера, вдохновенно взяв ладонь рыцаря обеими руками. – Я буду говорить с вами о любви! Об этом великом, всепоглощающем чувстве, которому покорны все возрасты, титулы и полы! Как-то нескладно… Я хотел сказать – и мужчины и женщины! Так лучше, да? О эта любовь, воспламеняющая сердца, сжигающая души, возвышающая и спасающая тела! Она единственно достойная драгоценность, которую стоит хранить всю жизнь, беречь и лелеять, никогда не позволяя прикасаться к ней чужим грязным лапам. Вы согласны со мной?

– Да, – кивнул Нэд, он все еще не понимал, в какую сторону клонит его «больной» друг, но возвышенное представление о любви разделял полностью.

– Так скажите же мне, милый Нэд, неужели вы не чувствуете этого пламени в своей груди?! Неужели вы так черствы, у вас каменное сердце и холодная кровь? Разве вы никогда не любили, что не в состоянии узнать то самое святое чувство, отблески которого так и горят в ваших серых глазах?! Ради всего святого, заклинаю вас – не лгите! Не лгите ни мне, ни себе. Признайтесь как на духу – ваше сердце не свободно?

– Да… а как вы догадались? – Рыжий рыцарь окончательно смутился и покраснел так явно, что Люстрицкий едва не разрыдался от умиления.

– О, милый Нэд! Я – знал, я – чувствовал, я – видел это! В мире много таинственного и непонятного, в каких-то случаях наш разум дремлет и только сердце способно указать правильный путь. Еще с первой нашей встречи, с первого взгляда, с первых слов, обращенных друг к другу, я почувствовал ту тонкую, неуловимую связь, которая соединяет наши родственные души… Ну а теперь скажите правду – вы… любите?

– Да, – чуть более окрепшим голосом глухо ответил Нэд. – Я надеюсь… вы никому не скажете… Моя любовь, это… но я прекрасно понимаю, что об ответных чувствах не может быть и речи, ибо…

– Ах, мой милый друг… – Валера прильнул мокрой щекой к руке рыцаря, обильно поливая ее счастливыми слезами. – Ваши слова вызвали настоящий шквал эмоций в моей душе. Утешьтесь, ваши чувства… не безответны!

– Как?! – не в силах поверить такому чуду, вскинулся бывший крестоносец, почти стряхивая Люстрицкого на пол. – Вы думаете… Боже! Я буду счастливейшим из смертных, если услышу «да».

– Да! Да! Да! Ну, обнимите же меня, дикарь, варвар, тиран и деспот!

– Зачем? – В голове рыжего рыцаря что-то предупреждающе щелкнуло.

На какое-то мгновение друзья недоуменно уставились глаза в глаза, потом комедия пошла по второму кругу.

– Милый Нэд, я сражен ужасной догадкой.

– Сэр Люстрицкий, вы просили меня быть с вами предельно откровенным, и я говорил, как на исповеди. Теперь вы знаете все. Мне радостно сознавать, что вы не осуждаете мои чувства.

– О, Нэд! Любовь моя, простите, я в вас сомневался! – Валера вновь полез с поцелуями, но на этот раз целомудренный крестоносец остановил его гораздо жестче. Держа больного за грудки на расстоянии вытянутых рук, рыжий рыцарь заговорил медленно и сурово, в его средневековых мозгах постепенно зарождались нехорошие подозрения.

– Благородный сэр, для выражения самых глубоких чувств настоящим мужчинам достаточно рукопожатия или скупых, дружеских объятий. Обильный слезоразлив и страстные поцелуи более приличествуют слабым женщинам.

– Как это верно замечено, – тонко польстил Валера, – но скажите правду, разве вам никогда не хотелось хоть ненадолго побыть женщиной? Тихой, покорной, любящей и нежной.

– Нет! – Покрасневший было рыцарь даже побледнел, представив себе такую перспективу. – Господь Бог создал меня мужчиной, и было бы непростительной глупостью оспаривать его решение. Но поклянитесь, что вы ничего не расскажете леди Илоне о моих чувствах.

114